Мы смотрим в те времена, когда некому было ещё считать дни и годы. Твердь кипела, кипели моря и реки, и небеса кипели над ними, и всё сущее узнало страх смерти, и стихии намертво вцеплялись друг в друга, смешивались и становились похожи, но не могли более слиться в целое. Земля не знала ни тишины, ни покоя. Страх смерти был превыше всех стремлений и раньше всех стремлений, и самая малая крупица сущего знала его и бежала от него.
Тогда настала пора прийти зодчим.
Переступая страх смерти, зодчие воплотились в телах, собранных из стихий и подверженных разрушению силой или временем. Те, кто боялся смерти, не осмелились вобрать тленное, но укротившие страх ступили на омуты пламенного камня и призвали стихии под свою длань. Согласно своей природе приняли они короны от стихий и стали повелевать кипящей землёй.
"Чтобы настала жизнь, вам надо принять покой и стать как мёртвые," - сказали зодчие.
"Я могу только в долгом сне подставить спину, а ворочаться медленно и редко," - сказал камень.
"Я могу затаиться под толстой шкурой камня и в толстой шкуре воздуха," - сказал огонь.
"Я и во сне не остановлюсь, потому что дыхание огня и камня гонит меня," - сказал воздух.
"Я стану неподвижным убийцей и защитником, стремительным защитником и убийцей," - сказала вода.
"Так тому и быть," - и зодчие приняли вместо корон рога.
Много эпох прошло по терпеливой земле. Господствовали и камень, и огонь, и воздух, и вода, объединялись и возвышались по одному, мирились и непрерывно менялись внутри себя, меняя обитаемый мир. Так подошло время разглядеть среди тварей земных тех, кто поставит что-то превыше страха смерти, и тем овладеет правом царствовать. Зодчие пестовали новых владык, тревожились о них, а когда настала пора отдать землю презревшим смерть - с гордостью и надеждой благословили новых владык земли.
Но остались те, кто не признал ни смирения со смертью, ни воплощения, ни господства новых царей мира. Невоплощённые, слабые без жара человеческого сердца, бессильные и бесконечно злые на то, что побоялись принять первое воплощение, они мелькают среди людей, тянут сердца к злу и тьме, запугивают неизбежностью смерти. Иногда страх напитывает их так, что они обретают подобие плоти. Разрываясь между ужасом мнимой плоти и ужасом утратить даже это, они становятся самыми страшными, самыми непримиримыми и непредсказуемыми врагами.
Говорят, что если невоплощённые станут угрожать - зодчие вернутся. Но зодчие отдали право владеть землёй и больше не могут сражаться за землю от своего имени.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

- Вы Зимнего Солдата достали?
- Извлекли.
- А что у него лицо такое, будто достали?

И снится мне АУ про кайлакс.
Хакс - попаданец. читать дальшеЖил и никого не трогал, но внезапно попал в другой мир, в мир-ловушку, где главгад зачем-то собирал людей. Как случилось перемещение, зачем главгаду пленные - не помню. Сны - материя тонкая. В этом мире были и собственные люди, местные. Может, их мало было, не знаю, но главгад попаданцам точно мозги не высасывал и ничего страшного не делал, только удерживал и не позволял вернуться туда, откуда эти личности были взяты.
Главгад вовсе не был похож на Сноука (скорее, на Дарзу из фильма "Эрагон"), но в учениках у него ходил Кайло Рен.
Сила тоже была, но странная. Когда Кайло Рен (закономерно) пошёл против главгада и сопровождал побег кучки попаданцев из главгадского замка, с ней пришлось столкнуться. Она выглядела как огромное женское лицо, кукольно-красивое и изрядно ебанутое, судя по мимике. Всё остальное кроме лица - остальная голова, шея и т.д. - попиксельно распадалось и отсутствовало, только то ли изо рта, то ли из подбородка росли тонкие ноги, на которых это лицо передвигалось. Оно было ориентировано вниз, высовывало язык и корчило рожи. Ему в компанию, как медуза, плыло-ползало по полу огромное мужское лицо - тоже ебанутое, с высунутым языком. Лицо императора - то есть, главгада, только сильно небритого. Кажется, с этой сранью даже не сражались, а пробежали мимо.
Оказались в городе - не средневековом, а винтажном, скорее. То есть мощёнка, век девятнадцатый или начало двадцатого. У зданий снизу такие заслоночки длинненькие, вроде металлических крышек на подвальные отдушины. И тут нас стала нагонять то ли гвардия, то ли стража, то ли полиция - в общем, за эти заслоночки пришлось прятаться. Там оказались не подвальные помещения, а просто какие-то ниши. И так вышло, что из всех бегущих только Кайло и Хакс были человеческого размера, остальные невысокие и тощие, и эти невысокие и тощие легко спрятались, а Хаксу досталась явно неподходящая дыра в стенке, но Хакс её чуток расширил и влез. Кайло чем-то прикрыл. Пришли догоняющие чины. Сообразили, что тут кто-то спрятался, но почему-то вслух обсудили, что сейчас уйдут и вернутся с собаками, кажется, или с инструментами. И ушли. Хакс выбрался. На заслонке, за которой он прятался, была надпись "Донорские органы" или что-то вроде.
Тут помню мальчика, который долго и монотонно рассказывал, что тоже попаданец, и у него тут дело - лавка какая-то, что ли? - и надо кормить семью. Мальчик на вид, почти старик по речам. Хакс уже убегал следом за остальными, а мальчик всё не трогался с места и бубнил вдогонку. Хакс заорал, чтобы мальчик бежал с ним, но тот ответил, что не может - дело, надо семью кормить.
И добежал Хакс до какого-то леса. И я проснулся.
Считай, с его мыслями Х)

- Надо подобрать тебе новую книгу.
читать дальшеФенрис выглядел смущённым - другими словами, выглядел сердитым. Кажется, ему до сих пор было не по себе из-за того, что всю сознательную жизнь прожил неграмотным... Кстати, почему? Деньги считать он точно умел. Чтобы добраться от Сегерона до Вольной Марки, арифметики и меча ему вполне хватило.
- Может, что-то про оружие? - Хоук пошёл вдоль книжных шкафов. - Или вот... романтическая поэзия Антивы? Хотя нет, не советую.
- Сам выберу, - буркнул Фенрис.
Однако...
- Ладно, сам так сам, - Хоук пожал плечами и отступил от шкафов, чтобы Фенрис мог подойти и присмотреться к разномастным книжным корешкам.
- Иди, иди отсюда. Мне надо сосредоточиться, - пробубнил Фенрис, оглянувшись через плечо.
Ясно, застеснялся того, что долго читает названия. Хоук оставил его наедине с книгами, а сам спустился в кухню поглядеть, не чересчур ли в сегодняшнем рагу колдовства.
Примерно через полчаса Фенрис нашёл его в гостиной.
- Обедать останешься? - Хоук поднялся из парчовых объятий кресла. - Что выбрал?
- Нет, пожалуй. Пойду, - Фенрис поправил книгу, спрятанную подмышкой. - Кстати, симпатичный халат.
Приходил и уходил он, когда в голову взбредёт.
В следующие два дня о нём не было ни слуху ни духу, а на третий весточку донёс Варрик - заглянул поговорить с мабари и очень кстати попался Хоуку на глаза.
- Фенриса не видел? - между прочим уточнил Хоук. - Всё ли с ним ладно, ума не приложу.
- Так загляни в гости, вы же соседи, - напомнил Варрик. - Он дома. Ржот как полоумный, так что заходить я не стал.
- Я бы тоже поостерёгся.
На ночь глядя Хоук припомнил этот разговор. Он готов был поклясться, что в вечерней тишине засыпающего города слышит далёкий смех.
- Авелин.
- Что, Хоук?
- Я не привык лезть в чужие дела...
- Да что ты говоришь!
- ...Неловко вышло. Не могла бы ты попросить Донника навестить Фенриса?
- Донник навещал. Вчера. Говорит, что Фенрис читал и смеялся. А сегодня у Донника дежурство в другой части города, так что прости.
- Ничего, какие тут обиды.
- Почему сам не сходишь?
Вопрос был не таким уж простым. Хоук подозревал, что Фенрису в руки попала книга, подаренная Изабеллой - про сто способов использования картошки в форме фаллоса. Воистину неловко было бы встретиться с ним, зная, что он знает, что хранится в приличной, с виду, библиотеке. На всякий случай Хоук проверил - нет, подарок Изабеллы был на месте.
Что же, кровь Андрасте, читал Фенрис?
Ответ можно было получить у самого Фенриса.
Ещё на подходе к запущенному поместью послышались вполне определённые звуки, а на пороге сомнений не осталось: дом ходуном ходил от сочного хохота. Хоук по привычке перескочил пару усохших трупов и грибы, выросшие между рассевшимися плитами пола. Поднялся по лестнице.
Фенрис почти лежал на столе, утирая мелкие весёлые слёзы над раскрытой книгой. Дышал он тяжело, а выглядел взъерошенным и каким-то отощавшим.
- Как дела? - аккуратно спросил Хоук.
- Глазам не верю! Никогда так не смеялся! - и Фенрис ввернул цветистую фразу из ругательств всех языков, на каких умел разговаривать.
- М-м, что читаешь? - Хоук подошёл и заглянул в книгу. Орфографический словарь.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Первопряха, при всей своей важности - изрядная сволочь. Джакс подозревал это с детства. читать дальшеМало того, что Она никогда не готовила его к очередному крутому извиву выпряденной нити его судьбы, так и самому подготовиться - не давала ни шанса. Сколько себя помнил, Джакс вёл с Ней игру: Она подводила его к мерзотному корыту горестей похлебать, а он прилигал все усилия, чтоб из того корыта вычерпнуть самородок или алмазную бусину с блестящего платья Удачи. О да, Удача ему нравилась куда больше Первопряхи - строго говоря, Джакс был еретиком.
Впрочем, за одно слово приминительно к себе он не цеплялся. Джакс был ещё и пропойцей, игроком, альфой, мошенником и одним из тех, кого зовут "рыцарями большой дороги" - в обоих смыслах. Ему случалось зарабатывать и честным наймом, и честных грабежом. Захочешь жрать - не больно-то станешь разбираться, за чей счёт нынче состоится твой обед.
В Пятивратну его привели... дела. Природы этих дел он пока не знал, огромный порт мог подкинуть ему любых заработков. За весну Джакс поиздержался, так что волновало его одно - как скоро заплатят, а там, мать вашу, хоть глотки резать, всё едино. И в этом году Солнцестояние в Пятивратне обещало быть интересным.
Здешний князь собрал целый турнир, чтобы подобрать муженька своему отпрыску. Давно уже не бывало в больших городах такой архаичной и пышной придури.
Конечно, любой желающий в число соискателей попасть не мог, да и не стремился бы - тем, кого заботит хлеб насущный, не оторваться от своих земель в июне на целую Поворотную неделю, в которую и задумали турнир. Приехать могли только те, чьи поля и люди находятся под крепкой рукой надёжных управителей или родственников, и уже одно это обличало в князе-папаше хитрость. Джакс считал, что и турнира-то не будет - супружника обещанной невестушке выберут по богатству. В крайнем случае, выступят нанятые бойцы. Но зато простому человеку вполне доступны были ярмарка по случаю, выступления бродячих комедиантов и циркачей, танцы на широкой Замковой площади... Джакс облизывался, представляя, сколько же в праздничной толпе будет бродить неосторожных тугих кошельков.
Именно с этой мыслью он проснулся утром на лавке в портовом трактире. К сожалению, денег на лучший ночлег у него не было, а то проспал бы и подольше... После радостной встречи, которую здешние знакомые устроили "старому шакалу", сон, чёрт возьми, был необходим не менее как до полудня! Но рядом причитал какой-то молодой, носатый, плаксивый бета в рваном кафтане, и от его бормотания, переходящего в высокие бабьи стоны, спасения не было ни в воротнике, ни под шляпой.
- Добрейшего утречка! - звонкая девка-служка бахнула о стол кружкой пива. - За счёт заведения, любезный Шакал!
- Вот это истинное гостеприимство Пятивратны... - осклабился Джакс. Пиво ему сейчас было сладко, как воздух удавленнику.
- Выыыыыгналиии! - выл носатый, роняя с носа слёзы в мутный стакан.
Джакс тряхнул космами, отгоняя этот вой, как назойливую муху.
- Ну что ты, что ты!.. - тепло тарахтела над носатым другая прислужница, крепкая грудастая тётка средних лет, румяная и ясноглазая, как молодуха.
- Ну... Ну... Он возьми да и крикни папеньке - кобель твой, папенька, мне лучше жениха подберёт, чем ты!.. - всё плакался обиженка. - А я засмея-аааался...
Джакс пригляделся к носатому, особенно к рваному кафтану. Вещь была хорошая, не поспоришь... Обычная история - какой-нибудь избалованный омежка-самодур сцепился с папашей, таким же самодуром, а боком это вышло слуге. Вот честно, Джакс бы сам ржал впокатуху, если бы увидел, как разборчивый недоросль топает копытцем. Омеги в гон дуреют, и если не укажешь, перед кем задрать хвост - лезут вязаться к первому встречному. Уж Джакс знал.
"Наслушаются баллад, начитаются этой новомодной чепухи, романов, и всё-то им по любви подавай; а как пристигнет - готова похотливая мегера."
Не желая дольше мусолить чужое горе, Джакс быстро вылил пиво в лужёную глотку и вышел в захламлённый дворик трактира.
Солнце ударило его по опухшим, пересохшим, чувствительным глазам. Джакс аж чихнул от яркого света, растёр грязной рукой нос. Раз уж проснулся в такую рань, стоило встретить новый день по-правильному.
Джакс повесил на колышек свою широкополую шляпу с засаленной лентой по тулье, а плащ свалил на расколотое колесо, которое валялось тут так давно, что успело обрасти несколькими поколениями ползучего горошка. Поверх плаща кучкой упала рубашка. Джакс умылся из поилки для лошадей, после чего из голенища достал бритву. Пользуясь поверхностью воды, как зеркалом, он соскрёб щетину - честно говоря, он мог бы сделать это и в темноте, с завязанными глазами, но самому нравилось, как свежеет рожа от простого бритья. Джаксу ведь было всего около тридцати, с гладким подбородком он смотрелся на свои годы, в то время как щетина жестоко старила его - смуглого, темноволосого.
Спрятав бритву, Джакс достал короткий деревянный гребень и причесал, как мог, свои жёсткие волнистые космы. Их стоило бы подвязать в пучок, но не было ни ленты, ни шнурка. Джакс нахлобучил шляпу простоволосый.
Вывернутый бордовой изнанкой наверх плащ скрыл рубаху, сероватую, с жёлтыми пятнами пота.
Вскоре рослая сухопарая фигура, закутанная, несмотря на жару, от самого носа до пыльных сапог, объявилась на Замковой площади, в самом сердце праздника.
Грядущий день посулил если не золотые горы, то приличный золотой холмик. Джакс был достаточно жилист, чтобы под его плащом хватало места для добычи на целый месяц сытой жизни, и он не собирался покидать площадь хоть чуточку пустым. Для начала, он увёл с прилавка связку пряной колбасы. Он отломал кусок, остальное прицепил к своему поясу - а отломанное с удовольствием схарчил, любуясь высоким парадным балконом, с которого, наверное, сегодня папаша-князь собирался произнести немало напыщенных речей и продемонстрировать своего отпрыска на выданье.
Следующим Джаксу достался кошель некоего ленивого господина в бархатной шапочке. Монеты Джакс пересыпал в свой, кожаный и потёртый, а в порожний мешочек с вышитым вензелем бросил колбасный хвостик и выронил на мостовую. Приманку тут же утащила какая-то псина.
Удача, определённо, горделиво мела юбками по правую руку от Джакса. Не бывает спутницы краше. Воодушевлённый Джакс задрал скуластое горбоносое лицо, приосанился, составляя ей достойную пару...
И тут ему под ноги мускулистым комком, обтянутым палевой шкурой, кинулась давешняя собака.
Джакс совсем не понял, что же творится.
Собака вцепилась в его плащ могучей пастью, радостно сопя и скуля, а хвостом размахивая так, что моталась из стороны в сторону вся собачья задница. Задние ноги псины скребли когтями по булыжникам, передние не доставали до земли - тварина просто висела на нём. И ведь не нападала, а улыбалась да разбрызгивала слюну с брылей...
Колбаса!
При Джаксе всё ещё была колбаса!
Он сунул руку под плащ - отцепить и выбросить то, что так понравилось собаке... Но ещё внезапнее, чем напала скотина, справа и слева от Джакса словно из-под земли выросли два стражника. Удача, видать, не потерпела такого соседства и по женской повадке сбежала.
Стражники подхватили честного вора под локти, и один громко протрубил в маленький сигнальный рожок.
"Попался..." - невесело подумал Джакс. Ну да ладно - всего лишь временные трудности. Уличить его в воровстве было не на чем, от улики он избавился. Разве что колбаса - ну так, может, торговка не запомнила его, или он вообще купил ту колбасу в другом месте.
"Только спокойно."
Недоумённо заламывая брови и гневно сверкая глазами, Джакс повис на руках стражи.
И в этот миг на парадный балкон вышел статный, седой, увешанный каменьями князь.
- ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ! - гаркнул он на всю площадь, и праздничный гомон мгновенно затих. Джакс подумал, что больше от испуга, чем от почтения.
- ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ! - повторил князь для самых сообразительных. - ПЕРСТ ПЕРВОПРЯХИ УКАЗЫВАЕТ НАМ ИЗБРАННИКА! СКЛОНИМСЯ ЖЕ ПЕРЕД ВОЛЕЙ ЕЁ - И Я ПЕРВЫМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ СМИРЕНИЕ ПРЕД НЕЮ ДАЖЕ ВЕНЦЕНОСНЫХ!
- Чего? - шёпотом спросил Джакс у правого стражника.
Но тот благочестиво внимал.